Литература
Индустрии будущего
Алек Росс.
М.: АСТ, 2017. – 288 стр.
Сейчас все пишут книги про будущее. Как новые технологии перевернут жизнь с ног на голову. Эта книга – тоже про это.
Из ее плюсов – книга хорошо написана. А ее автор – специалист по новым технологиям, которого ценили при прежнем президенте США: в избирательном штабе Барака Обамы он отвечал как раз за политику в области технологий. Потом работал советником госссекретаря по инновациям (тогда госсекретарем была Хилари Клинтон). В этом качестве даже ездил в Кремль на переговоры.
Итак, Алек Росс утверждает, что новые технологии уже серьезнейшим образом изменили нашу жизнь. Но это только начало – дальше будет еще серьезнее. У каждой инновации есть плюсы и минусы. Их разбору и посвящена эта книга.
Что мы имеем сейчас? Кто выиграл и кто проиграл от развития цифровой экономики? Победители – венчурные инвесторы и высококвалифицированные специалисты, быстро сориентировавшиеся на новых рынках и оценившие новые технологии. В число победителей входит также миллиард жителей развивающихся стран – когда эти страны стали частью глобальной экономики, их относительно дешевая рабочая сила оказалась преимуществом. В проигрыше жители тех регионов, где рабочая сила традиционно была дорогой, – США и Европа.
Прогноз Алека Росса: технологические прорывы не будут равномерными. Многие получат в результате большую выгоду. Некоторые – огромную выгоду. Но миллионам придется сняться с насиженных мест. В отличие от первой волны цифровой глобализации, которая создала множество недорогих рынков, вторая волна обрушится на средний класс во всех странах мира, и многим грозит возвращение к бедности.
Инновации несут в себе новые возможности и новые опасности. Вот несколько областей, в которых перемены очевидны.
Роботы. Продолжительность жизни в Японии сегодня составляет 80 лет для мужчин и 87 для женщин. В верхней возрастной категории находится 25 % населения страны. К 2050 году, по прогнозам, этот показатель достигнет 39 %.
И всем этим весьма немолодым людям будет нужен уход. К 2025 году Японии потребуется 4 миллиона сиделок. Сейчас в наличии имеется 1,49 миллиона. При этом Япония выдает всего 50 тысяч рабочих виз в год.
Выход в Японии видят в роботах. Японские гиганты Toyota и Honda создают новое поколение роботов. Toyota сделал помощницу сиделки – масса 60 килограммов, рост – 1,2 метра, может общаться с помощью слов и жестов. Honda – робота (тоже в 1,2 метра ростом), который распознает человеческие эмоции и речь. Ухаживая за пациентом, этот робот помогает хозяину встать с постели и способен поддержать простую беседу.
Множество других японских компаний тоже создают роботов-сиделок. Один из образцов способен осторожно поднимать и опускать людей весом до 70 кг, он похож на гигантского улыбающегося медведя, покрыт искусственной кожей, чтобы избежать травм пациента. Другого робота сделали в виде детеныша гренландского тюленя, обтянутого белым мехом. Он предназначен для людей, которые слишком слабы, чтобы заботиться о настоящем живом питомце.
Пока ни один робот-сиделка не умеет делать сложные вещи: купать пациента или чистить ему зубы. Но это дело времени.
Проблема в другом – социальные психологи сомневаются в том, что пациенты сумеют наладить эмоциональную связь с роботом-сиделкой. Они говорят: чтобы идея дружбы с искусственным интеллектом стала для нас новой нормой, нам придется полностью перестроить систему ценностей.
Правда, западные и восточные культуры смотрят на роботов по‑разному. В Японии барьер между роботом и человеком не очень велик: синтоизм, который исповедуют 80 % японцев, говорит, что душой наделены не только люди, но и предметы. В западной культуре ситуация совершенно иная: западную литературу пронизывает ужас от того, что однажды человечество создаст искусственное существо и не сможет его контролировать.
Еще одна проблема: если роботы-сиделки станут распространенным явлением, они могут еще больше увеличить пропасть между младшим и старшим поколениями. Молодые и сейчас проявляют не слишком много интереса к рассказам стариков. А так и вовсе перестанут их слушать.
Искусственный интеллект. Сингулярностью называется некая точка во времени, когда искусственный интеллект сравнится с человеческим или превзойдет его. Если это случится, то совершенно неясно, к каким последствиям это приведет, пишет Росс.
Правда, ряд ученых отрицают саму возможность сингулярности – это требует детального понимания человеческого мозга, а до этого далеко. Пока семимильными шагами развивается искусственный интеллект для выполнения конкретной функции. Но искусственный интеллект общего профиля развивается крайне медленно. Поэтому есть надежда, что в обозримом будущем разрыв между людьми и роботами преодолеть не удастся.
Точное земледелие. Новые технологии изменят сельское хозяйство. Использование сенсорных технологий, производящих сотни измерений в секунду, сделает фермеров офисными работниками. И в разы увеличит эффективность хозяйствования.
Медицина. Количество роботизированных медицинских процедур увеличивается примерно на 30 % в год, миллионы американцев уже испытали на себе роботизированную хирургию. Если посмотреть на это с экономической точки зрения, то человеческий труд требует очень мало капитальных затрат, но высоких ежедневных расходов (зарплата, пособия и т. д.). Использование роботов предполагает диаметрально противоположную структуру бюджета: высокие авансовые капитальные затраты, но низкие эксплуатационные расходы.
Автомобили без водителя. В том, что они появятся на дорогах, уже никто не сомневается. К чему это приведет? Сейчас только в США 2,5 миллиона человек зарабатывают себе на жизнь вождением грузовиков, такси или автобусов – все они окажутся в зоне риска.
Это скажется и на бизнесе парковок: автоматическая машина может поехать домой и вернуться, когда потребуется. Зачем оставлять ее на стоянке аэропорта, да еще и платить за это?
Психологическая проблема – будем ли мы, спрашивает Алек Росс, готовы смириться с тем, что автомобильные аварии могут быть вызваны сбоем в программе? Сумеем ли мы принять компьютерную систему и беспилотные автомобили, на совести которых будут десятки или сотни тысяч жизней? Автор этой книги думает, что нет: при первой же аварии, случившейся из-за программного сбоя, раздадутся призывы отключить систему.
Геномика. Несколько лет назад группа ученых с использованием ДНК мертвого букардо (дикого козла, жившего в Пиренеях и вымершего в 2000 году) создала эмбрионы букардо. В 2003 году обычная коза родила вымершего букардо. Правда, прожил он недолго. В 2012 году в Сан-Франциско появился проект, направленный на возвращение к жизни вымерших животных с помощью технологий геномики. Уже ведутся работы по воскрешению странствующих голубей, верескового тетерева и австралийской лягушки. Обязательно появится идея вернуть обратно на землю мамонтов. Если это выполнимо (пока – нет), хотим ли мы повернуть время вспять? – спрашивает автор. Повторное появление вымерших видов перестроит пищевые цепи. Кто спрогнозирует, чем это обернется?
Экономика совместного потребления. Компания Airbnb (дает людям возможность сдавать и снимать свободное жилье) фактически является крупнейшей в мире гостиничной сетью, хотя не владеет ни одним номером в отеле. В ее списках – более 800 тысяч предложений. Ее услугами пользуются десятки миллионов человек. Та же история с Uber. Следующий шаг – появление платформы, предлагающей услуги специалистов во всех областях – как водится, с присвоением рейтингов и отзывами. Когда все – от главных инженеров до уборщиков – начнут продавать свои услуги в интернете, это уничтожит агентства по рекрутингу.
Но немедленно появится проблема – хорошо быть фрилансером в молодости. Но что делать с постаревшими работниками? Вероятно, обязательства по социальной защите персонала сместятся от работодателей к финансируемым налогоплательщиками правительственным программам.
Интернет вещей. Мир уже готов к тому, что практически любой объект – от автомобиля до одежды – может передавать и принимать данные. Оцифровывание всего вокруг может привести в ближайшие 10 лет к невероятно серьезным последствиям. Главная проблема – нарушение конфиденциальности. Если дверь вашего гаража знает, когда вы возвращаетесь домой, это может узнать и государство.
Большие данные. Широко распространено заблуждение, пишет Алек Росс, что преимущества, возникающие благодаря «большим данным», представляют собой производное от объема собранных данных. В реальности главное – это возможность их проанализировать.
Пока прогнозы, составленные на основе «больших данных», не слишком точны. Скажем, «большие данные» не смогли предсказать вспышку вируса Эбола в Африке в 2014 году, а после того как она произошла, совершенно неправильно спрогнозировали ее масштаб – ожидалось, что вирусом заболеют 1,4 миллиона человек, реально заболели 25 тысяч.
Выявляемые «большими данными» корреляции могут оказаться ошибочными, поскольку полагаются на исторические или текущие данные, в которых отражается уровень дискриминации по расовым или другим признакам. Например, модели, лежащие в основе многих алгоритмов, негативно оценивают людей, когда‑либо живших в бедном или неблагополучном районе.
Но скоро «большие данные» перестанут быть лишь громкой фразой. Они изменят то, что мы едим и как мы общаемся, предсказывает Росс. «Большие данные» будут определять наш выбор в самых разных областях (будут подбирать нам одежду, места для отдыха и людей, с которыми стоит пойти на свидание). Однако мы не будем знать, как именно работают эти алгоритмы. В мире «больших данных» возникает новый страх – страх того, что люди будут все сильнее смахивать на машины. Все, что мы отдаем на откуп алгоритмам, лишает нас интуиции.
В течение следующих 15 лет нормы поведения изменятся. То, что считается скандальным в наши дни, не будет привлекать внимания в будущем. Нам придется, говорит Алек Росс, все чаще мириться с недостатками других людей, поскольку у каждого из нас будут свои недочеты и промахи, зафиксированные в неудаляемых массивах данных. И даже если мы захотим вернуться к большей конфиденциальности частной жизни, мы уже не сможем этого сделать.
И, кстати, вопрос о том, кто владеет данными, будет важен ничуть не меньше, чем вопрос о том, кому принадлежит земля, в аграрную эпоху.
Машинный перевод. Он сделает доступными рынки, выход на которые пока затруднен из‑за языковых барьеров. Как и в случае любой другой новой технологии, у машинного перевода есть недостатки: один из них – почти полное исчезновение профессии переводчика. Через 10 лет из всех переводчиков останутся только те, кто работает над созданием и улучшением программ для перевода.
Зоны риска. Во время предыдущей волны глобализации огромную часть банковских кассиров заменили банкоматы и мобильные приложения, агентов туристических фирм – сайты для путешественников. Новая волна новаций нанесет еще более сильный удар по сектору продаж.
Работу у живых официантов будут отнимать роботы. В ресторанах по всему миру уже проходят подобные испытания. И это очень серьезно. По крайней мере, для США. 50 % взрослых американцев когда‑либо работали в ресторане; у 25 % это была первая работа. То есть внедрение роботов в общепит – это больше чем просто потеря рабочих мест, это снижение социальной мобильности.
Два профессора Оксфордского университета изучили перспективы 700 профессий и заявили, что более половины рабочих мест в США в ближайшие 20 лет окажутся под угрозой из‑за компьютеризации. 47 % американских рабочих мест показали высокий риск поглощения роботами, еще 19 % – средний уровень риска. В наибольшей опасности находятся 60 % работников, занимающихся сбором и применением информации.
Автор предвидит формирование уже в 2020-х годах, как только роботы начнут массово появляться на рабочих местах, движений протеста. К этому надо быть готовым.
Перспективы. По мнению автора «Индустрий будущего», выиграют те общества и страны, которые будут делать ставку на женщин и молодежь.
Надо дать возможности женщинам, призывает автор. Именно женщины сыграли важнейшую роль в быстром и скачкообразном росте экономики Африки. Сейчас в ряде африканских стран доля предпринимателей среди женщин такая же, как среди мужчин, а в Нигерии и Гане предпринимателей-женщин больше, чем мужчин.
Второе важное условие, необходимое для конкурентоспособности обществ в отраслях будущего, – это наличие молодых людей, чьи идеи получают финансирование и чья карьера не зависит от возраста.
Алек Росс убежден: одна из причин стагнации во Франции и вообще в средиземноморской Европе связана с тем, что молодые люди вынуждены ждать несколько десятилетий, прежде чем они получат реальную власть или возможность привлечения инвестиций.
Ну и конечно, главным условием процветания в новой эпохе остается готовность общества существовать в глобальном, а не изолированном мире.
