Движемся по инерции

Пока правительство в реализации планов сокращения госсектора не перейдет от слов к делу, ускорения роста экономики не предвидится

Российская экономика в последнее десятилетие демонстрировала достаточно хорошую динамику, а ее темпы роста были выше среднемировых. В то же время экономический спад в России в 2009 году оказался более глубоким, чем во многих других странах мира, и с начала 2010 года экономика России растет темпами, близкими к среднемировым.

Быстрый рост российской экономики перед кризисом 2008 года был обусловлен в значительной мере доступностью внешних заимствований, что привело к перегреву внутреннего спроса. Особенно это проявилось в строительном секторе и сегменте розничной торговли. Рост цен на нефть не способствовал ускорению экономического роста, а лишь привел к повышению темпов инфляции и курса рубля в номинальном выражении. Стремительному росту объема заимствований перед кризисом во многом поспособствовала политика таргетирования валютного курса, которой придерживался российский Центробанк. В начале 2009 года Банк России отказался от таргетирования, значительно сократив интервенции на валютном рынке и масштабы наращивания золотовалютных резервов, что привело к замедлению темпов роста денежной массы и инфляции. Сдерживание роста бюджетных расходов также способствовало снижению инфляционной нагрузки на экономику. Если власти продолжат придерживаться взвешенной бюджетной политики, инфляцию в России можно будет удерживать ниже отметки 5 % (разумеется, при условии, что динамика бюджетных расходов будет оставаться столь же умеренной, как и в последние годы).

Хотя по темпам роста экономики Россия по-прежнему значительно опережает развивающиеся страны, очевидно, что к быстрорастущим экономикам она уже не относится. Похожая ситуация наблюдается в Бразилии (объем ВВП на душу населения там сравним с российским), однако, в отличие от России, Бразилия в 2009 году сумела избежать глубокого экономического спада: в то время как российское правительство в конце 2008 – начале 2009 года проводило политику постепенной девальвации, спровоцировавшую бегство от рубля, отток капитала и «сжатие» денежной массы, Бразилия провела однократную корректировку курса своей валюты, не оставив возможности для дальнейших спекуляций на валютном рынке.

Как мы уже отмечали, снижение инфляции в России сопровождается замедлением экономического роста. С другой стороны, российская экономика уже не так «перегрета», как в докризисный период, так что сценарий повторного спада, если проблемы в мире усугубятся, маловероятен. С учетом изменений в макроэкономической политике, таких, как упомянутое выше сдерживание роста бюджетных расходов и переход к практически свободно плавающему курсу рубля, обусловившие некоторое изменение модели экономического роста, напрашиваются вопросы, каким будет рост российской экономики в дальнейшем, где кроется потенциал роста производства и каковы факторы, служащие залогом будущего процветания?

По-видимому, согласия в том, какими будут темпы роста в средне- и даже в краткосрочной перспективе, нет. Вот достаточно показательный пример: не так давно Минэкономразвития понизило прогноз роста на 2012 год с 3,7 % до 3,4 %, тогда как МВФ – повысил до 4,0 %. Для того чтобы лучше понять будущие тенденции, было бы уместно спуститься немного ниже макроуровня и посмотреть, что происходит на уровне отраслевом.

По оценке Министерства экономического развития, российский ВВП в первом квартале 2012 года вырос на 4 % по сравнению с аналогичным периодом прошлого года; таким образом, рост экономики в первом квартале этого года был таким же, как и в первом квартале 2011 года. Такая оценка весьма любопытна: если верить официальной статистике, основные составляющие внутреннего спроса, такие, как инвестиции и потребление товаров и услуг домохозяйствами, росли в первом квартале нынешнего года значительно быстрее, чем год назад. Судя по всему, на фоне выборов рост потребления в госсекторе несколько ускорился в начале нынешнего года, поскольку бюджетные расходы в настоящее время финансируются по месяцам более равномерно, чем ранее. В первом квартале 2012 года правительство потратило ровно четверть от годового объема средств, заложенного в бюджет, тогда как в предыдущие годы расходы в начале года были существенно ниже помесячного плана их финансирования. Объяснить расхождение между ускорением фактического роста внутреннего спроса и оценками Минэкономразвития потенциальными изменениями в динамике накопления запасов и в объемах чистого экспорта едва ли возможно, поскольку они довольно незначительны; кроме того, сокращение запасов в начале 2012 года маловероятно, а снижение объема чистого экспорта, безусловно, не должно столь неблагоприятно сказаться на темпах экономического роста ввиду резкого замедления роста импорта в начале текущего года.

Официальная статистика во многих случаях выглядит не вполне ясной не только в сочетании с оценками Минэкономразвития, но и сама по себе. Например, если посмотреть на показатели производства в так называемых базовых отраслях, динамика которых, по сути, является помесячным индикатором динамики российского ВВП, можно увидеть, что ранее их рост более-менее соответствовал росту ВВП, однако с 2009 года их динамика странным образом стала стабильно превышать темпы роста экономики, и объяснить образовавшееся расхождение не так-то просто. В целом, на данном этапе мы по-прежнему придерживаемся той точки зрения, что официальная статистика недооценивает темпы роста ВВП. В таком контексте противоречие во взглядах на перспективы российской экономики уже не выглядит столь удивительным.

До кризиса одним из ключевых факторов экономического роста выступала совокупная производительность факторов, в то время как вклад в рост экономики прироста занятости и накопления капитала был не столь существенным. В 2010–2011 годах вклад совокупной производительности факторов и динамики накопления капитала в рост экономики уже был почти одинаков (как ожидается, ситуация останется такой и в этом году). После кризиса 2008 года роль государства в экономике возросла, оно поглотило ряд частных компаний, что неизбежно привело к замедлению роста производительности.

Та же тенденция к замедлению роста производительности проиллюстрирована на графике 5. На протяжении почти десяти лет после 1998 года высоким темпам экономического роста способствовала возможность повышения загрузки мощностей. Однако во второй половине прошедшего десятилетия этот фактор стал постепенно терять свою значимость, при этом ускорилась динамика накопления основного капитала на фоне роста объема инвестиций. В то же время производительность труда выросла во всех отраслях экономики, поскольку занятость в последнее десятилетие увеличилась незначительно.

Достаточно часто можно услышать предположение, что экономический рост в России обеспечивается в основном нефтегазовым сектором, однако статистически оно никак не подкреплено. Как мы уже отмечали ранее, сам по себе рост цен на нефть (здесь имеется в виду марка Юралз) с $ 20 / барр. в 1999 году примерно до $ 110 / барр. в 2011-м в среднегодовом выражении не способствовал росту реального ВВП, а общее повышение цен на сырьевые товары не привело к ускорению реального роста добавленной стоимости в добывающем секторе. Согласно официальной статистике, добавленная стоимость в добывающей отрасли в реальном выражении с 2004 года увеличилась незначительно (а в некоторые годы и вовсе отмечалось ее сокращение), в то время как производство в обрабатывающей промышленности росло более быстрыми темпами. Хотя методология Росстата, может быть, и далека от идеальной (так, официальная статистика учитывает показатели торговли нефтью и газом в общих результатах сектора торговли, а динамику транспортировки углеводородов – в результатах транспортного сектора, который демонстрировал гораздо более быстрый рост), она, тем не менее, ясно указывает на общее сокращение производительности в добывающей отрасли. В остальном экономика, включая большую часть сектора услуг, но без учета сельского хозяйства и строительного сектора, росла темпами, превышающими как динамику ВВП, так и динамику производства товаров.

Розничная и оптовая торговля и обрабатывающая промышленность – крупнейшие сектора российской экономики по численности сотрудников и величине добавленной стоимости; за ними следуют недвижимость и добыча полезных ископаемых. В первых двух отраслях занято почти 25 млн человек, в то время как в последних – лишь 6,5 млн. Неудивительно, что ВВП (точнее, добавленная стоимость) в расчете на одного занятого в секторе операций с недвижимостью и добывающих отраслях гораздо выше, чем в остальных секторах.

Несмотря на то что добавленная стоимость в обрабатывающей промышленности и оптовой и розничной торговле в последние годы росла достаточно быстро – причем ее росту в обрабатывающей промышленности действительно во многом способствовало увеличение производительности труда, – потенциал дальнейшего улучшения производительности в этих секторах по-прежнему велик (не говоря уже о секторе госуслуг, таких, как образование, здравоохранение и социальное обеспечение, где производительность крайне низка).

Из графика 8 видно, что производительность труда в обрабатывающей промышленности в последнее время росла быстрее, чем в других секторах экономики. Также тенденция к росту производительности наблюдалась в сельском хозяйстве – государственное участие в этих секторах было ограниченным. То же можно сказать и о других сегментах рынка услуг, таких, как операции с недвижимостью и ресторанное обслуживание. Рост производительности в тех секторах, где влияние государства выше, был гораздо медленнее, а в некоторых случаях и вовсе отрицательным, что совершенно не удивляет – аналогичная ситуация наблюдалась и в финансовом секторе, где велика доля государственных банков. В наших выводах нет ничего нового – это лишь еще одна иллюстрация относительно низкой производственной эффективности в тех секторах, в которых государство играет главенствующую роль.

В многочисленных редакциях стратегий долгосрочного развития экономики Минэкономразвития настаивает, что государственные расходы на такие нужды, как развитие инфраструктуры, здравоохранение, модернизация и образование, должны возрасти, однако о необходимости повышения эффективности производства в этих секторах говорится мало, так что нет никаких гарантий того, что увеличение государственных расходов поможет изменить модель развития экономики России. На наш взгляд, многие проблемы финансирования можно решить путем радикального реформирования чересчур раздутого государственного сектора и приватизации госактивов, так что дополнительных расходов, вполне возможно, и не потребовалось бы. Решится ли правительство на такой шаг – большой вопрос, поскольку такой поворот в экономической политике может поставить под угрозу всю сформировавшуюся политическую и экономическую конструкцию: если граждане страны станут более инициативными и менее зависимыми от государственных средств, следующие выборы могут сложиться отнюдь не в пользу правящей элиты. Однако если правительство откажется пойти по пути реформ и приватизации, то рост экономики продолжит замедляться: развитие будет идти по инерции до тех пор, пока экономика получит очередной импульс в виде какого-либо внешнего шока наподобие тех, что уже не раз случались в прошлом. Одна из иллюстраций инерционного характера развития российской экономики – замедление темпов роста промпроизводства.

Мы полагаем, что в конечном счете правительство все-таки проведет ряд реформ, однако реализовываться они будут очень медленно и постепенно, что, тем не менее, позволит российской экономике расти на 3,0–3,5 % в год. До тех пор, пока правительство наконец не перейдет от слов к делу в том, что касается планов сокращения госсектора, ускорения роста не предвидится.

Евгений ГАВРИЛЕНКОВ, Антон СТРУЧЕНЕВСКИЙ