Мировые аналитики предполагают, что к 2030 году может произойти смещение экономических центров — от традиционных стран-лидеров к государствам, которые смогут объединить три вещи: устойчивый рост, технологическое развитие и институциональную стабильность. У каких государств есть шанс выйти на лидирующие позиции, и с какими рисками они могут столкнуться, порталу «Риск-менеджмент. Практика» рассказали эксперты.
Владислав Никонов, российский предприниматель и инвестор, основатель социальной финансовой платформы «БАЗАР»:
— На мой взгляд, к числу потенциальных стран-лидеров относятся Индия, Индонезия, Вьетнам, Филиппины, а также некоторые государства Африки и Ближнего Востока. Индия уже становится центром притяжения капитала. У нее сильная демография, быстрорастущая цифровая инфраструктура и активная поддержка технологий со стороны государства.
Юго-Восточная Азия (в первую очередь, Индонезия и Вьетнам) может выиграть от переноса производств из Китая и стать новым промышленным поясом мира. Африка, особенно Нигерия, Кения, Эфиопия, постепенно превращается в новый рынок сбыта и источник трудовых ресурсов. Ближний Восток, в частности Саудовская Аравия и ОАЭ, активно диверсифицирует экономику и инвестирует в технологические проекты.
Главный критерий будущего лидерства — не только ВВП, а способность страны создавать инновации, удерживать таланты и быть частью глобальных цифровых и финансовых потоков.
Стремительный рост всегда сопровождается рисками. Основные угрозы я вижу в политической нестабильности, долговых перегрузках, экологических проблемах и отставании в технологиях.
Во-первых, политические и институциональные риски. Без надежных институтов и прозрачных правил инвесторы не придут. Поэтому важно развивать правовую систему, судебную независимость и снижать уровень коррупции.
Во-вторых, долговая нагрузка. Многие развивающиеся экономики строят рост за счет заимствований. Это допустимо, если есть грамотное управление долгом и долгосрочные источники дохода.
В-третьих, уязвимость к внешним шокам. Колебания мировых валют, санкции и изменения процентных ставок могут сильно ударить по таким странам. Решение — диверсификация источников финансирования и создание собственных резервов.
В-четвертых, климатические риски. Засухи, наводнения и энергетические кризисы уже влияют на экономику. Поэтому устойчивое развитие должно быть не лозунгом, а частью стратегии.
Наконец, риск технологического отставания. Если страна не развивает собственные инновации, она теряет конкурентоспособность. Здесь важны партнерства с технологическими компаниями, инвестиции в образование и поддержка стартапов.
Все эти угрозы можно смягчить, если выстраивать долгосрочную экономическую стратегию, не гнаться за краткосрочными результатами и системно работать с рисками.
Страны, которые не сумеют адаптироваться к новым условиям, рискуют застрять без прорывов, но и без катастроф. Однако именно такая стагнация опасна в долгосрочной перспективе.
Во-первых, возможна утечка капитала и талантов — бизнес и специалисты уходят туда, где больше возможностей.
Во-вторых, растет зависимость от импорта технологий и сырья, что делает экономику уязвимой.
В-третьих, сохраняется коррупция и неэффективное управление, что отпугивает инвесторов.
И, наконец, усиливается технологическое отставание — без инноваций экономика просто не развивается.
Чтобы избежать этого, странам нужно концентрироваться хотя бы на постепенных реформах: поддерживать малый бизнес, цифровизировать услуги, развивать образование и инфраструктуру. Необязательно быть мировым лидером — достаточно найти собственную нишу и делать ставку на устойчивое, предсказуемое развитие.
Саид Гафуров, член Центрального совета Независимого профсоюза «Новый труд», доцент МГЛУ, кандидат экономических наук:
— На мой взгляд, необходимо провести различие (оно имеет решающее значение): речь идет о производственном секторе, о центре международной торговли или о центре мировых финансов? Понятие «центра» требует уточнения. Скорее, подразумеваются промышленно-инвестиционные и цифровые хабы, а не новые Нью-Йорки или Лондоны в сфере финансов, ведь финансовые центры требуют десятилетий для формирования институтов.
Я делаю ставку на Бангладеш и шире — на историческую Бенгалию, включая ее индийскую часть. Не только из-за дешевой рабочей силы, но, прежде всего, из-за высокой общей культуры бенгальцев, у которых давние традиции торговли, образования и предпринимательства. Успешное развитие текстильной промышленности создало базу для диверсификации экономики, хотя нельзя забывать о климатической уязвимости. То, что в мире сочли бы стихийным бедствием, в Бенгалии — обычная ежегодная сезонность, вызванная муссонами.
Вообще, Южная Азия с центром в Индии обладает колоссальным потенциалом — огромным внутренним рынком, мощным IT-сектором и амбициозными правительственными программами.
Не стоит забывать и про Египет — должен же он когда-нибудь «рвануть». Стратегическое расположение на ключевых торговых путях — очень важный фактор.
Также можно назвать Вьетнам, который удачно воспользовался выводом многих цепочек поставок из Китая. Богатая ресурсами Индонезия — хороший пример того, как, вопреки мальтузианским и неомальтузианским предрассудкам, популяризуемым соросовскими стипендиатами, плотность населения становится фактором благосостояния. Страны с большим населением формируют крупные рынки, а значит, привлекают больше инвестиций в производство, чем малонаселенные государства. Россия, кстати, в силу неравномерного распределения жителей, постоянно сталкивается с этой проблемой в виде диспропорций регионального развития.
Главные риски для быстрорастущих «новичков» возникают, когда страна достигает определенного уровня благосостояния за счет дешевой рабочей силы, но не может сделать следующий шаг.
Но главную угрозу несет социальное неравенство, когда результаты экономического роста распределяются неравномерно. Во всем мире положение трудящихся, их способность защищать свои права и интересы на рынке труда напрямую связаны с демографической динамикой. Если естественный прирост населения — процесс очень инерционный (рост рождаемости повлияет на предложение труда лишь через 15-20 лет), то трудовая миграция может дать немедленный эффект.
Принято считать, что стоимость рабочей силы — основной фактор для привлечения инвестиций. Китай в 1990-2000-х годах стал «фабрикой мира» во многом благодаря относительно дешевому труду. Сейчас, по мере роста зарплат, некоторые производства перемещаются во Вьетнам или Бангладеш. Совсем не случайно Фонд народонаселения ООН заговорил о межстрановой конкуренции за миграционные потоки. России нельзя проиграть эту конкуренцию — просто ради своего выживания как суверенного государства.
