В фокусе внимания участников Международной конференции по экономике и менеджменту на развивающихся рынках (МКЭМ) был широкий спектр актуальных проблем – в частности, декарбонизация, углеродное регулирование, влияние глобальной трансформации на ESG-повестку, механизмы поддержки предпринимательства и другие. Мероприятие организовали Ташкентский филиал Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова, Российский государственный университет нефти и газа им. И.М. Губкина, Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации и издательский дом «Реальная экономика».
Организационная амбидекстрия как фактор успеха
Тематика конференции была обозначена так – «Трансформация рынка: предпринимательство, инновации и устойчивое развитие».
Открывая пленарное заседание, д.э.н., профессор, заведующий кафедрой стратегического и инновационного развития факультета «Высшая школа управления» Финансового университета при Правительстве РФ, генеральный директор АО «Гознак» Аркадий Трачук отметил, что не случайно в рамках докладов большое внимание уделяется ситуации в странах Центральной Азии.
– Еще в советские времена сформировалось и до сих пор сохраняется взаимодействие между Российской Федерацией и развивающимися странами Центральной Азии, которые видят свой путь и реализуют его. Это значит, мы как ученые должны искать подходы и шаги, позволяющие обеспечить достижение тех результатов, в которых заинтересованы наши страны, – подчеркнул Аркадий Трачук.
В своем выступлении, опираясь на результаты проведенного исследования, он рассказал о влиянии организационной амбидекстрии на интернационализацию компаний из стран с развивающимися экономиками.
Аркадий Трачук напомнил, что впервые термин организационной амбидекстрии был введен Робертом Дунканом в 1976 году. Позднее Джеймс Марч дополнил концепцию понятиями поисковой и текущей деятельности, а также описал амбидекстрию как деятельность, направленную на поиск компромиссов между ними. При этом организационная амбидекстрия является ключевым фактором успеха при выходе на внешние рынки компаний из стран с растущей экономикой, так как позволяет им быстро реагировать на изменения.
С целью выявления малоизученных проблем при интернационализации компаний из стран с развивающимися экономиками было проведено исследование.
– Организационная амбидекстрия характерна для компаний, обладающих возможностью как совершенствовать операционную деятельность и обеспечивать текущее обновление уже достаточно хорошо освоенной линейки продукции, так и создавать, выводить на рынок новые продукты, услуги, то есть что‑то новое, что не может быть отнесено к простой реализации, улучшению операционной деятельности, – говорит Аркадий Трачук. – Такие компании, с точки зрения исследователей, достаточно интересны, поскольку именно они позволяют обеспечить наиболее эффективное достижение результатов. Организационная амбидекстрия может быть присуща крупным компаниям, но в этом случае нужно оговаривать размеры новшеств, которые создаются, и молодым на фазе запуска производства, чтобы у них возникали технологии, навыки, специалисты, которые бы позволяли сохранять существующую динамику развития.
Значительной разницы в целях выхода на внешние рынки между частными и государственными компаниями нет. На первом месте – получение доступа к стратегическим активам, таким как ноу-хау, инновационные технологии или торговая марка; затем – улучшение финансовых показателей и получение доступа к значимому по размеру рынку.
На первом этапе исследования проводилось онлайн-анкетирование 201 компании (от каждой был опрошен один респондент) из восьми стран с растущими экономиками: России, Китая, Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана, Ирана, Индии, Монголии. Из них 63 (31%) – представители госкомпаний. В ходе второго этапа были организованы экспертные интервью, необходимые для более полной интерпретации полученных результатов, на третьем – экспертные интервью с представителями российских госкомпаний для качественного анализа особенностей их выхода на зарубежные рынки.
Исследователи пришли к выводу, что значительной разницы в целях выхода на внешние рынки между частными и государственными компаниями нет. На первом месте – получение доступа к стратегическим активам, таким как ноу-хау, инновационные технологии или торговая марка (strategic assets seeking); затем – улучшение финансовых показателей и получение доступа к значимому по размеру рынку (market-seeking). Кроме того, в экспертных интервью называлась цель – приобретение технологических ресурсов и использование их на своем рынке (up-stream acquisition).
При выходе на зарубежные рынки компании из стран с развивающейся экономикой зачастую не следуют логике, предсказываемой доминирующими теоретическими подходами в международном бизнесе (подтверждено 65% респондентов, которые отрицательно ответили на вопрос о пошаговой стратегии интернационализации). Респонденты часто (65%) выбирали способ выхода на зарубежный рынок, предполагающий большие ресурсные вложения, такие как M&A, или создание своих бизнес-подразделений компаний, что противоречит теории постепенной интернационализации Уппсальской модели.
52% респондентов из частных и 57% представителей госкомпаний положительно ответили на вопрос о реализации стратегии организационной амбидекстрии, то есть компании стремятся к оптимальному сочетанию поисковой (стратегической) и текущей (операционной) деятельности, чтобы оставаться конкурентоспособными как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе.
Борьба за Центральную Азию приобрела глобальный характер
С докладом на тему «Центральная Азия и Большое Евразийское пространство: стратегические ориентиры трансформации экономики» выступил д.э.н., узбекский и российский ученый-экономист, специалист в области региональной и мировой экономики, заслуженный деятель науки Российской Федерации, главный научный сотрудник ИПР РАН Наби Зиядуллаев.
Он отметил, что на рубеже третьего тысячелетия с распадом СССР для мировых и региональных держав в Центральной Азии (ЦА) открылись беспрецедентные возможности и шансы продвижения своих интересов. «Большое Евразийское партнерство» (БЕП) – децентрализованный формат, ставящий принципиальную цель качественного улучшения условий для экономического взаимодействия и взаимосвязанности с учетом фактической готовности сторон к углублению сотрудничеств. Евразия – часть мирового большинства, формируемая мегапроектами ШОС, ЕАЭС, отчасти БРИКС, АСЕАН, китайской инициативой «Пояс и путь».
– Сейчас возник новый акцент на необходимости ускорения «внутренних» интеграционных процессов в ЦА, усилении взаиморасчетов в национальных валютах и подключении к евразийской кооперации. Для полноценной реализации БЕП особую актуальность приобретают необходимость дальнейшего усиления «внутренних» евразийских процессов, социально-экономического и транспортного развития России за счет формирования партнерства с соседними евразийскими государствами, создание новых, дополнительных интеграционных возможностей, расширение поставок товаров, услуг и капиталов, «сшивание» евразийского пространства СНГ, – считает эксперт.
К настоящему моменту борьба за Центральную Азию приобрела глобальный характер. Различные международные центры силы реализуют свои стратегические интересы. Вместе с тем, начался новый этап трансформации Центральной Азии, связанный с более тесной интеграцией с БЕП.
– Великие государства – Россия, Китай и США – столкнулись в Центральной Азии. Для взаимодействия ЦА и БЕП это сложное соперничество «великих» за влияние над «малыми». В условиях обострившегося конфликта России с Западом происходит быстрое дистанцирование Евразии от Европы, носящее долговременный характер. Фактически БЕП превращается в ядро формирующегося незападного мира, – полагает Наби Зиядуллаев.
Основными георисками стабильности в Центральной Азии, являются проблемы использования водных ресурсов, деградация окружающей среды, неразвитая логистика, наркобизнес, международный терроризм и религиозный экстремизм, которые могут «вызревать» в результате складывающейся ситуации внутри региона.
Россия, по его мнению, скорее всего, останется главным стратегическим союзником всех центральноазиатских государств, несмотря на возрастающую конкуренцию со стороны Китая, США, Турции и других мировых игроков. Накопленные российские инвестиции в регионе уже составляют около $70 млрд, из них $36 млрд приходится на Казахстан, свыше $14 млрд – на Узбекистан и $1,5 млрд – на Таджикистан. В ЦА действует более 20 тысяч российских и совместных предприятий. Не менее привлекателен и российский рынок для стран ЦА. Общий товарооборот РФ со странами ЦА в 2023 году превысил $30 млрд.
– Рациональный взгляд на трансформацию экономик Центральной Азии и ее долгосрочное и устойчивое развитие лежит в плоскости нахождения баланса между мировыми и близлежащими региональными державами. Надо четко выявить те точки взаимодействия в БЕП, которые, во‑первых, будут полезны для Центральной Азии, во‑вторых, будут по возможности разграничены по инвестиционным, финансовым и торговым потокам во избежание возникновения конфликтогенности между глобальными и региональными акторами. В свою очередь, с Россией имеются достаточно тесные экономические связи, а также исторический опыт экономического сотрудничества в рамках Российской империи и СССР. Предпочтительность российского вектора обусловлена также значительным опытом России в реализации глобальных проектов межнационального характера, – комментирует докладчик. – Любое экономическое взаимодействие с другими державами должно осуществляться не в ущерб сложившимся отношениям стран ЦА с Россией. При этом исключительно важно всемерно укреплять сотрудничество внутри ЦА, создавать коллективную систему безопасности, интегрирование торгово-экономических интересов. Целесообразен упор на долгосрочность процесса, использование зарекомендовавших себя механизмов в СНГ, которые стали востребованной платформой для обсуждения жизненно важных вопросов, касающихся стабильного и устойчивого развития государств региона.
Основными георисками стабильности в Центральной Азии, по мнению Наби Зиядуллаева, являются проблемы использования водных ресурсов, деградация окружающей среды, неразвитая логистика, наркобизнес, международный терроризм и религиозный экстремизм, которые могут «вызревать» в результате складывающейся ситуации внутри региона.
Узбекистан открыт для новых идей
Тематику совершенствования инвестиционной политики на примере пути вхождения Узбекистана в мировой рынок экспорта капитала рассмотрел д.э.н., академик Академии наук Республики Узбекистан, директор Ташкентского филиала РЭУ им. Г.В. Плеханова, руководитель Научной школы экономики труда и человеческого капитала Ташкентского государственного экономического университета Каландар Абдурахманов. По его мнению, предпринимательство и инновации могут служить движущей силой для устойчивого развития и трансформации рынка.
– Предпринимательство играет важную роль в стимулировании экономического роста и создании рабочих мест. Новые бизнесы способны генерировать идеи, которые могут быть масштабированы и экспортированы на международный рынок, – говорит эксперт. – В условиях цифровой экономики предприниматели имеют доступ к новым рынкам и технологиям, что позволяет им создавать инновационные продукты и услуги. Инновация – это не только технологическое новшество, но и новые подходы к ведению бизнеса, маркетингу, управлению и взаимодействию с клиентами. В современном мире компании, которые успешно внедряют инновации, получают конкурентные преимущества и могут быстрее адаптироваться к изменениям на рынках. Инновации способствует созданию новых продуктов и услуг, улучшению производственных процессов и повышению конкретных способностей. В Узбекистане развитие инновационной экосистемы, включая новые исследовательские институты и технологические парки, может привлечь иностранные инвестиции и способствовать экспорту капитала. Совершенствование инновационной политики, направленной на поддержку стартапов, будет способствовать росту национальной экономики.
Для успешного вхождения Узбекистана в мировой рынок экспорта капитала, полагает докладчик, необходимо совершенствование инновационной и инвестиционной политики, а именно создание благоприятных условий для иностранных инвесторов, улучшение правовой базы и обеспечение прозрачности. Развитие финансовых инструментов и институтов, таких как инвестиционные фонды и агентства по привлечению инвестиций, также играет важную роль.
– Современный рынок находится в постоянной трансформации под влиянием глобализации, технологических изменений и изменяющихся потребностей клиентов. Узбекистан должен быть готовым к этим изменениям и должен уметь быстро адаптироваться, чтобы оставаться конкурентоспособным. Это требует гибкости, открытости к новым идеям и готовности к экспериментам. Совершенствование инновационной политики станет основой для создания устойчивой и конкурентоспособной экономики, – убежден Каландар Абдурахманов. – Узбекистан наглядно демонстрирует стремление стать ключевым игроком в региональном плане, обеспечить стабильный экономический рост на долгосрочные перспективы и на сегодняшний день поддерживает торговые отношения с почти 200 странами мира.
В различных отраслях экономики Узбекистана осуществляется последовательная реформа, направленная на стимулирование процесса создания внутренних условий, необходимых для внедрения предпринимательской деятельности и привлечения инвестиций. В результате с каждым годом наблюдается рост предприятий с иностранными инвестициями. Численность таких предприятий здесь возросла в полтора раза. Инвестиционная активность в Узбекистане в 2023 году продемонстрировала увеличение на 22%. Рост прямых иностранных инвестиций в экономику Узбекистана повысился на 60% в 2023 году. Объем освоенных инвестиций в основной капитал составил 352,1 трлн сумов. Из них 187,9 трлн сумов – иностранные инвестиции и кредиты.
Больше всего в экономику Узбекистана в прошлом году вложил Китай – на территории Узбекистана работают свыше двух тысяч китайских предприятий. Наибольший интерес у частных китайских инвесторов вызывает вложение в предприятия нефтегазовой, химической, текстильной, электроэнергетической, угольной отраслей, сельское и водное хозяйство, логистику.
Одним из ведущих инвесторов экономики Узбекистана является Россия. По итогам 2023 года товарооборот между странами превысил 10 млрд долларов. Российский бизнес активно участвует в реализации инвестиционных проектов Узбекистана, охватывающих широкий спектр отраслей, таких как легкая, химическая промышленность, горнодобывающая отрасль, металлургия, автомобилестроение, фармацевтика, энергетика, телекоммуникация и другие инфраструктуры. В настоящее время на территории Узбекистана функционируют более трех тысяч предприятий с участием российского капитала.
Саудовская Аравия – один из крупнейших инвесторов и важный партнер Узбекистана, где действуют 38 совместных предприятий с участием саудовского капитала. На данный момент в Узбекистане активно реализуются четыре крупных инвестпроекта с участием Саудовской Аравии на общую сумму около трех млрд долларов. Кроме того, внедряется ряд социально-ориентированных проектов, совокупная стоимость которых составляет 287 млн долларов. Эти проекты охватывают различные секторы экономики и социальной сферы, способствуя развитию и модернизации инфраструктуры страны. Общий объем инвестиций Саудовской Аравии в экономику Узбекистана превышает 30 млрд долларов.
Также в первую пятерку крупнейших инвесторов в Узбекистане входят Турция и Объединенные Арабские Эмираты. В результате активной работы по развитию международного экономического сотрудничества количество предприятий с иностранными инвестициями в Узбекистане продолжает неуклонно расти – только в январе этого года в республике запущено 466 новых проектов.
За период с января по март 2024 года темпы роста числа вновь созданных предприятий и организаций с иностранными инвестициями превысили 100% по сравнению с аналогичным периодом 2023 года. По данным Агентства по статистике, на 1 апреля 2024‑го в Узбекистане функционировало 14 226 предприятий и организаций с участием иностранного капитала. Региональные инвестиционные программы, принимаемые в последние годы, нацелены на повышение качества продукции, формирование добавленной стоимости и создание новых рабочих мест. Эта тенденция сохраняется и в текущем году. В рамках региональных инвестпроектов в 2024 году в Узбекистане планируется реализовать 7656 проектов, позволяющих увеличить объемы производства и экспорта продукции, обеспечить работой значительное количество людей.
– Трансформация рынка – непрерывный процесс, который требует проактивного подхода и готовности к изменениям. Предпринимательство и инновации являются ключевыми элементами этого процесса, а устойчивое развитие – необходимым условием для долгосрочного успеха, – убежден Каландар Абдурахманов.
Энергопереход в разгаре
О сотрудничестве в области декарбонизации, а именно о восточном векторе, говорил д.э.н., профессор, заведующий кафедрой возобновляемых источников энергии РГУ нефти и газа (НИУ) имени И.М. Губкина Василий Зубакин.
Он подчеркнул, что вложения в реализацию энергоперехода выросли с 1,1 трлн долларов в 2022 году до 1,78 трлн долларов в 2023‑м, и в 2024‑м, по прогнозам, превысят 2 трлн долларов, из которых практически половина приходится на Восток, на страны Азии. Дело в том, что для азиатских стран чрезвычайно актуальна проблематика изменения климата. Как показали недавние исследования, повышение глобальной температуры на 3 градуса С приведет к снижению производства, капитала и потребления в мире на 50% к 2100 году. Некоторый экономический рост все еще будет происходить, но к концу века люди вполне могут стать на 50% беднее, чем они были бы, если бы не изменения климата.
Между тем, на 28‑й сессии Конференции сторон (COP28) Рамочной конвенции ООН об изменении климата (РКИК), которая прошла в конце 2023 года, впервые установлены позитивные цели по утроению мощности возобновляемых источников энергии (ВИЭ) и удвоению темпов повышения энергоэффективности к 2030 году. Кроме того, признана роль атомной энергетики в достижении климатических целей.
Согласно планам до 2030 года, озвученным в ходе COP, мощность по производству возобновляемой энергии в мире должна вырасти до 11 тысяч ГВт, а среднегодовые темпы повышения энергоэффективности – увеличиться с 2% до более чем 4%. Свыше 120 стран, включая Сингапур, Японию, Малайзию, Южную Корею и Таиланд, подписали «Глобальное обязательство по возобновляемым источникам энергии и энергоэффективности».
– Мировой энергопереход в понимании многих людей часто сводится к развитию ВИЭ, однако гораздо большее снижение выбросов СО2 дает повышение энергоэффективности, – отмечает Василий Зубакин. – Вспоминаются дискуссии, которые были после одобрения Европейским союзом «Зеленой сделки» (The European Green Deal) в 2019 году. Тогда все говорили о применении ВИЭ, хотя никто толком не прочитал этот документ, а в нем развитию возобновляемой энергетики было посвящено только несколько абзацев и несколько страниц – ремонту школьных помещений, повышению класса их энергоэффективности. Оказывается, школьные помещения – самые массовые общественные помещения в странах Евросоюза с очень низким классом энергоэффективности, и, ремонтируя их, меняя там систему отопления, кондиционирования, водоснабжения, вентиляции, можно снизить затраты местных бюджетов и муниципалитетов, создать рабочие места для населения и повысить энергоэффективность в глобальном масштабе. Если вспомним класс энергоэффективности российских школ, особенно в провинции, поймем, какой гигантский ресурс декарбонизации здесь существует.
Амбициозная тенденция наблюдается в Индии – там есть и проекты по кровельной мощности, и возможности преодоления энергетической бедности в удаленных регионах. В ближайшие годы 10 млн домов будут оснащены солнечными электростанциями, их общий технический потенциал составляет более 600 ГВт. Зеленая электроэнергия будет вырабатываться на низком напряжении, без потерь в сетях, без гигантского сетевого строительства. К 2030 году установленная мощность ветроэнергетики Индии должна прийти к отметке 140 ГВт.
КНР поставила цель, согласно которой к 2030 году совокупная установленная мощность ветряных и солнечных электростанций должна быть 1200 ГВт. На 1 января 2024 года совокупная мощность зеленых источников энергии здесь достигла 1050 ГВт. Выходит, Китай почти наверняка придет к указанной цели на шесть лет раньше запланированного срока. В ближайшие два десятилетия здесь появится не менее 70 новых атомных реакторов, объем инвестиций оценивается в 440 млрд долларов, а к 2025 году – 50 тысяч автомобилей на водородных топливных элементах.
– Осознавая прерывистость, волатильность выработки ВИЭ, китайские коллеги интенсивно строят линии постоянного и переменного тока, которые позволяют делать межрегиональные перетоки и компенсировать эту волатильность. Китай пошел по чисто экономической, финансовой системе поддержки зеленой генерации, – констатирует Василий Зубакин. – Там нет льготных или каких‑то повышенных тарифов для ВИЭ, зато предусмотрено снижение налогов на процентный доход для зеленых облигаций, субсидирование купонных выплат, субсидии, покрывающие стоимость выпуска и сертификации облигаций, включение их в ломбардный список Народного банка Китая. Все это создает серьезные экономические сигналы для тех, кто хочет финансировать зеленые проекты декарбонизации.
Все доклады, прозвучавшие на пленарном заседании, вызвали большой интерес аудитории – выступающим было адресовано множество вопросов, что еще раз подтверждает актуальность заявленной проблематики и необходимость поиска возможных решений.
Елена ВОСКАНЯН
