В январе эксперты Всемирного экономического форума в Давосе (ВЭФ) по традиции представили Global Risks Report 2022 (Отчет о глобальных рисках 2022) – масштабное исследование, основанное на оценках экспертов и интервью/опросах мирового сообщества. В этом году в исследовании приняли участие 124 страны. Какие риски и вызовы отражены в отчете и какую угрозу они несут, прокомментировала директор по управлению рисками и внутреннему контролю Группы НЛМК Ольга Котина.
– Я всегда с большим интересом читаю отчеты ВЭФ, это всегда хорошая пища для размышлений как в профессиональном плане, так и с точки зрения обычной жизни каждого.
Итак, основная мысль отчета за 2021 год: пандемия еще больше усилила дивергенцию – страны по‑разному восстанавливаются, что оказывает влияние и на экономику, и в большей степени на социальную сферу. Самое главное – нарастание разрывов приводит к геополитической напряженности и не позволяет скоординироваться для решения по‑настоящему глобальных задач и вызовов, к которым относятся климатическая повестка, конкуренция в космосе, миграционные потоки и, конечно, кибербезопасность.
84% респондентов были очень обеспокоены перспективами развития мира и считают, что следующие три года будут характеризоваться либо постоянной волатильностью и многочисленными сюрпризами, либо разнонаправленными траекториями, которые будут усиливать разрывы между «победителями» и «проигравшими» от пандемии. Согласитесь, картина не сильно оптимистичная. То есть это пока еще не приговор, но уже диагноз. И от того, насколько успешно все эти проблемы адресуются и будут решаться, собственно, и зависит результат.
Наиболее тревожные риски в краткосрочном горизонте (до трех лет): экстремальные погодные условия, эрозия социальной сплоченности и усиление бедности/отсутствие средств к существованию, распространение инфекционных заболеваний, психическое здоровье, киберугрозы и цифровое неравенство, долговой кризис и пузыри на рынках. Кстати, психическое здоровье появилось в глобальных рисках в результате пандемии и с тех пор входит в топ-5 вопросов, по которым фиксируется наиболее серьезный регресс, – пандемия COVID-19 привела к еще 53 миллионам случаев большой депрессии во всем мире.
На более длительных сроках (до 10 лет) риск-повестку формируют климатические и экологические вопросы, геополитика и геоэкономика, управление миграционными потоками.
Начнем с экономики. Тут без сюрпризов, многие риски, которые в прошлых отчетах подсвечивались, уже реализовались: рост цен на сырьевые товары, инфляция, рост кредитной задолженности. Восстановление крайне неоднородно. Помимо низкого уровня вакцинации и существенной нагрузки на системы здравоохранения, рост в «бедных странах» сдерживается цифровым разрывом и застоем на рынках труда.
Цены на сырьевые товары уже выросли на 30%, и пока нет предпосылок к их существенному снижению из‑за напряженности в отношениях России и Европы, нехватки энергии в Китае, продолжающихся сбоев в цепочках поставок и сокращения инвестиций в ископаемое топливо на фоне программ по декарбонизации.
Для России одним из главных рисков по‑прежнему остаются сырьевые шоки. Инфляция ускорилась во многих странах в результате сбоев в цепочках поставок, связанных с пандемией, в сочетании с возрождающимся потребительским спросом и более высокими ценами на сырьевые товары. Это ослабит потребительские настроения, которые были фундаментальными для восстановления, и увеличит риск повышения процентных ставок Центрального банка. Более высокие цены и более дорогой долг сильно ударят по домашним хозяйствам (то есть по нам с вами) и по малому/среднему бизнесу. Вообще, повышение процентных ставок неизбежно подрывает рынок акций, поэтому не стоит ждать от него чудес. Увеличение стоимости долга также приводит к сокращению объемов, что для развивающихся стран приведет к еще более напряженной финансовой ситуации. Долговой кризис был и остается серьезной угрозой. Тем более за время пандемии глобальный долг вырос на 13%, до 97% ВВП.
Говоря о глобальной экономике, нельзя не отметить особую яркую роль Китая, который, по прогнозам, будет расти со скоростью 8% в год – в два раза быстрее остального мира. Китай на фоне нарастающей напряженности в отношениях с США становится центром финансовой, технологической и научной поддержки для всего развивающегося мира.
Геополитическая ситуация еще больше увеличивает глобальную дивергенцию, оказывая влияние не только на политическую разобщенность, но и на население. Вспыхивающие то там, то тут конфликты вынуждают людей менять место жительства. В 2020 году более 34 миллионов человек были перемещены за границу во всем мире только из‑за конфликта – это исторический максимум. Экономические трудности и пандемия только расширили миграционные потоки, однако последствия пандемии, усиление экономического протекционизма и новая динамика рынка труда приводят к повышению барьеров для въезда мигрантов, которые могут искать возможности или убежище. С одной стороны, это приводит к гуманитарному кризису, с другой – к лакунам на рынках труда. На текущий момент Соединенные Штаты Америки столкнулись с более чем 11 миллионами незаполненных рабочих мест в целом, а Европейский союз имеет дефицит в 400 тысяч водителей только в отрасли грузоперевозок.
84% респондентов считают, что следующие три года будут характеризоваться либо постоянной волатильностью и многочисленными сюрпризами, либо разнонаправленными траекториями, которые будут усиливать разрывы между «победителями» и «проигравшими» от пандемии.
Прогнозы миграционных потоков неутешительны – респонденты GRPS (global risks perception survey) оценивают «недобровольную миграцию» как критическую угрозу для мира в течение следующего десятилетия. Тем не менее это топ-10 проблем только в 13 странах, опрошенных EOS (executive opinion survey), среди которых Армения, Сальвадор, Гватемала, Гондурас, Никарагуа, Украина и Венесуэла, которые недавно столкнулись с проблемами, связанными с миграцией и беженцами. Эти результаты свидетельствуют о том, что миграция воспринимается как краткосрочная проблема, локализованная в некоторых странах, но глобальный риск – в долгосрочной перспективе и связан преимущественно с экстремальными погодными условиями и нехваткой воды. Неспособность адаптироваться или смягчить последствия изменения климата угрожает сделать некоторые густонаселенные части мира непригодными для жизни. Более частые и экстремальные погодные явления, включая пожары, наводнения и засухи, могут привести к перемещению свыше 200 миллионов человек к 2050 году. Густонаселенные страны, которые сильно зависят от сельского хозяйства, такие как Индия, Нигерия, Пакистан и Филиппины, особенно уязвимы к климатической нестабильности.
Изменение климата, конечно, выстрелило в абсолютный топ с точки зрения рисков. Во-первых, последствия климатических изменений в виде экстремальных погодных условий уже создают огромное количество трудностей. Во-вторых, пандемия не способствует скоординированности действий. А беспорядочный климатический переход несет в себе чуть ли не больше рисков, чем его отсутствие, но, учитывая сложность технологических, экономических и социальных изменений такого масштаба и недостаточный характер нынешних обязательств, кажется, что любой переход, который достигнет цели чистого нуля к 2050 году, будет беспорядочным. Синхронизация отказа от углеродоемких секторов с переходом на новые технологии, которые только предстоит развить, параллельно решая проблемы с финансированием, занятостью, конкуренцией и прочие, пока не выглядит решаемой задачей. Те страны, которые более зависимы от углеродоемких секторов, будут терять конкурентное преимущество из‑за более высокой стоимости углерода и иметь ограниченный рычаг в торговых соглашениях, а значит, терять устойчивость. Отход от углеродоемких отраслей, в которых в настоящее время заняты миллионы рабочих, вызовет экономическую нестабильность, углубит безработицу и увеличит социальную и геополитическую напряженность. Быстрая декарбонизация приведет к экономическим и социальным потрясениям в краткосрочной перспективе, в то время как более медленные темпы с меньшими краткосрочными последствиями повлекут за собой гораздо большие затраты и большую беспорядочность в долгосрочной перспективе.
На сегодня 197 стран присоединились к климатическому пакту Глазго, но пока взятые на себя обязательства все равно не приводят к достижению цели 1,5°C, установленной в Парижском соглашении по климату 2016 года. Ожидается, что текущая траектория направит мир к потеплению на 2,4°C (катастрофические последствия). Ну и забавляет, что до сих пор вопрос срочности – дискуссионный. «Провал климатических действий» занимает второе место как краткосрочный риск в Соединенных Штатах, но 23‑е место в Китае – двух странах, которые являются крупнейшими в мире источниками CO2.
Немаловажный вопрос глобальной повестки – цифровая безопасность. Пандемия ускорила процессы цифровой трансформации и вместе с тем подняла кибербезопасность в топ-рисков. В 2020 году атаки вредоносных программ и программ-вымогателей увеличились на 358% и 435% соответственно – и опережают способность обществ эффективно предотвращать их или реагировать на них. На рынке очень серьезная нехватка специалистов в сфере кибербезопасности: по оценкам экспертов, речь идет приблизительно о трех миллионах человек. С каждым годом расходы на обеспечение цифровой безопасности только растут, поэтому потенциально это очень привлекательный сектор для инвестиций. Ну и поскольку цифровизация касается все больше и больше каждого из нас, цифровая грамотность и гигиена становятся также необходимыми навыками. За своим цифровым следом уже давно пора следить, как за кредитной историей. Кстати, цифровое неравенство подсвечивается как отдельно стоящий и очень существенный риск. Около 40% населения все еще не подключено к интернету. В обществах, развитых в цифровом отношении, уязвимые группы населения также часто подвергаются большему цифровому риску: например, недавнее исследование показало, что жители Сан-Франциско (культурного сердца Силиконовой долины) с низким доходом с большей вероятностью, чем более богатые жители, становятся жертвами киберпреступлений.
За своим цифровым следом уже давно пора следить, как за кредитной историей.
Самый интересный, на мой взгляд, раздел отчета касается нарастающих проблем в космическом пространстве. За последние несколько лет конкуренция немного подросла, стоимость запусков существенно сократилась, а понимания, как управлять исследованием и освоением космоса глобально, – не появилось. В итоге мы имеем нарастающее количество запусков спутников и станций (к 2030 планируется запуск пяти новых космических станций и более 70 тысяч спутников), что усугубляет проблему космического мусора и риски столкновений.
Венчурное финансирование хлынуло в космическую отрасль после успешных запусков коммерческих космических полетов. По мере роста коммерческой деятельности в космосе может появиться все больше компаний, ищущих вход, в то время как интерес инвесторов высок. Однако и риски там по‑прежнему высоки. Вместе с тем, мне кажется, что инвестиции в космос будут увеличиваться и за счет государственных денег на фоне милитаризации и нарастающей конкуренции. Поэтому пузырь, вероятно, будет продолжать надуваться. Среди стран, которые выразили заинтересованность в расширении геополитического и коммерческого влияния в космосе, – Аргентина, Бразилия и Мексика в Латинской Америке; Египет, Иран, Турция, Саудовская Аравия, Южная Африка и Объединенные Арабские Эмираты в Африке и на Ближнем Востоке; и Австралия, Индонезия, Малайзия, Новая Зеландия, Южная Корея и Вьетнам в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Более подробно обо всем этом можно прочитать в полном отчете по ссылке:
https://www.weforum.org/reports/global-risks-report-2022/
Кстати, в приложении к нему есть интересная информация о топ-5 рисках для каждой страны. Например, для США это риск разрыва пузырей на крупнейших рынках, провал климатических действий, экстремальные погодные условия, глубокий кризис в крупнейших экономиках, безработица и кризис жизнеобеспечения. Для Китая – экстремальные погодные условия, риск разрыва пузырей на крупнейших рынках, коллапс системы социального обеспечения, геополитизация стратегических ресурсов. Для России – межгосударственные конфликты, безуспешные попытки в стабилизации цен, инфекционные заболевания, безработица и кризис жизнеобеспечения, серьезные сырьевые шоки.
Очень интересно, что все столько говорили про глобализацию, а в итоге тренд развернулся ровно наоборот, и теперь так нужна сплоченность, но пандемия COVID-19 доказала, что справляться с внезапными катастрофами на глобальном уровне мы не умеем. Это хорошо иллюстрирует недавно вышедший фильм Don’t Look Up («Не смотрите наверх»).
Елена ВОСКАНЯН
