Экономические рычаги удобнее стреляющих ракет

Эффект от санкций является довольно позитивным с точки зрения возможностей для бизнеса, заявили участники ПМЭФа

В условиях современной интегрированной мировой экономики руководители компаний все больше понимают, что нестабильность геополитической обстановки может оказать значительное влияние на прибыль, убытки и активы компании. О роли геополитики, новых механизмах управления рисками, которые можно применить для адаптации к сложившимся условиям в режиме экономических санкций, а также о том, как минимизировать воздействие возможных потрясений на бизнес, рассуждали участники панельной сессии «Растущая роль геополитики при определении корпоративных стратегий», прошедшей в ходе Петербургского международного экономического форума в июне 2016 года.

По словам модератора заседания Питера Лавелля, ведущего Russia Today, в обществе бытует мнение, что теперь политика вынуждает корпорации изменить свои стратегии.

Пол Смит, президент, главный исполнительный директор CFA Institute, согласился с этим, отметив, что там, где есть геополитическая напряженность, она имеет больше политическую, чем экономическую окраску.

– Следует подумать о правилах игры, – предположил Жан-Пьер Тома, президент Thomas Vendome Investment. – Экономическое и политическое сообщества определяют новую сделку и новые правила игры. В глобальном мире мы не можем все перемешать. Вы не можете остановить работы по Mistral из-за политики, поскольку компании подписали договоры. Кроме того, существуют вечные аспекты и долгосрочные аспекты – контракты, последние за пределами дипломатии, здесь действует другая логика, цели, задачи. Если у нас нет дипломатии, мы выпадаем из мира. Если мы ломаем экономику, то рушится весь мир. Можно применять экономические санкции. Но кто от них больше страдает? Не директора, которые могут позволить себе иметь собственный самолет и летать куда угодно, простые люди страдают от этих санкций.

Эффект от санкций является довольно позитивным с точки зрения возможностей для бизнеса. По словам Артема Волынца, главного исполнительного директора SAPINDA CIS, благодаря санкциям он купил золотодобывающие компании в России и Гонконге.

– Я не политик, поэтому должен быть оптимистом, – сказал Волынец. – Так что я считаю, что кризис – это время возможностей. Кризисы приходят и уходят, но сейчас это усиливается не только снижением цен на ресурсы, но и укреплением конкуренции за капитал благодаря искусственному режиму санкций.

Если цель санкций была в том, чтобы причинить боль какой-то стране и, если этого не произошло, то какая цель должна стоять дальше? С таким вопросом обратился к следующему спикеру П. Лавелль.

Бенджамин Вегг-Проссер, управляющий партнер Global Counsel LLP, ответил, что не уверен в эффективности санкций.

– Есть много хороших исторических примеров по всему миру, когда поведение населения стран было изменено от введения санкций: в Южной Африке в 1980-х годах, в Иране в течение последних нескольких лет, – сказал Вегг-Проссер. – Думаю, что эта дискуссия отражает действительно воздействие различных политических сфер, находящихся на разных этапах своего развития. Например очень четкое заявление главы ЕК Жан-Клода Юнкера о позиции Европейского Союза по санкциям, отражающее европейский идеал, созданный после Второй мировой войны, что территориальная целостность имеет основополагающее значение для европейского подхода.

Что касается американцев, отметил спикер, то они гораздо меньше страдают от ухудшения российской экономики, в отличие от европейцев, которые постоянно дискутируют о том, должны ли быть сняты санкции. Очевидно, что некоторые персоны во Франции, Италии и особенно в странах Южной Европы делают все, чтобы они были сняты как можно раньше.

Бизнесмены ищут предсказуемости и последовательности в контрактах, и они хотят видеть стабильную среду. Почему они должны быть заложниками конфликтов между великими державами, и это должно быть основанием для вмешательства в дела бизнесменов?

– Мы видим последствия финансового кризиса 2008 года по всему миру, и одним из интересных аспектов является то, что государство спасало банки, то есть правительство и бизнес взаимодействовали между собой, – отметил Б. Вегг-Проссер. – В Европе эта практика поменяла взаимоотношения между частным сектором и правительством. И сейчас политики четче понимают, что они могут использовать частный сектор в качестве инструмента государственной политики по сравнению с прошлым кризисом. Бизнес и правительства также стали гораздо ближе, отходя от меркантильной эпохи XIX и начала XX века к более интегрированной торговой системе. Правительства в настоящее время стремятся использовать свои собственные политическую мощь и политические рычаги, чтобы иметь способ воздействия за рамками традиционной дипломатии. Экономические рычаги более удобны, чем стрельба ракет.

– Мы провели исследование в конце прошлого года, целью которого были попытки дистанцироваться от того, что транслируется в СМИ, и посмотреть на то, что делают компании в силу геополитических изменений в России, – сказал спикер. – Мы выбрали из крупнейших иностранных инвесторов в России около 50 компаний, чтобы понять, как затронуты их интересы, чем они занимались, каковы были их доходы. У нас получилось очень хорошее поперечное сечение российской экономики. И мы сделали выводы, что отрасли, которые являются либо гибкими, как финансовые услуги, либо в значительной степени зависят от цен на сырьевые товары, как нефть и газ, объединяли предприятия, которые были наименее позитивными для России ввиду санкционирования. Многие из них вышли из российского бизнеса – банки и энергетические компании. Но интересно, что в ряде секторов рынок улучшался, например в сельскохозяйственном секторе, фармацевтике и медицинской промышленности – здесь международным брендам доверяют больше, чем местным. И такие предприятия локализованы задолго до действия санкций в разных регионах России.

Спикер сделал вывод, что те компании, которые остались, увеличили свои объемы, сохранили спрос и отреагировали на российских потребителей. Картина неоднозначная, но иностранный бизнес не уходит из России.

По словам Ж. П. Тома, чтобы быть конструктивными, нужно, во-первых, начать диалог G20, чтобы говорить о новых глобальных правилах игры. Во-вторых, нужно постепенно снимать идею экономических санкций, такие ограничения должны вводиться через всемирную организацию, как ООН. В-третьих, необходимо провести консультации в ВТО относительно последствий санкций, иначе роль ВТО ослабеет. Если этого не делать, создастся угроза мировому экономическому росту.

– Двадцать лет назад США и многие страны думали, что Россия исчезнет, – сказал г-н Тома. – Но она вернулась и теперь является одним из лидеров. Николя Саркози в рамках нынешнего ПМЭФа сказал Владимиру Путину: «Мы видим Россию на дипломатической арене; очевидно, что каждый день сильная Россия полностью присутствует в центре дебатов по всему миру». Если вы сильны, то имеете право на инициативу, в том числе касающуюся изменения правил, и никакая страна не сможет этому противостоять.

Цель санкций затрагивает другие страны, и это касается не только промышленного сектора, но и общества в целом. Что от этого они выигрывают и проигрывают?

П. Лавелль привел примеры Ирана и Кубы, где режим санкций обеспечил успех революций. Пол Смит добавил, что за последние несколько месяцев правительство Кубы не поменялось. Социальное воздействие санкций в том, что потребовалось 60–70 лет для того, чтобы дойти до цели. И на Кубе возможны непредсказуемые последствия далее.

А. Волынец полагает, что рост цен на нефть гораздо больше воздействовал на население, чем санкции.

Отвечая на вопрос, B. Вегг-Проссер рассказал о результатах исследовательской работы его компании.

– Мы исследовали различных посредников на собственных рынках и их политические риски, разбив их на блоки: жесткие риски, терроризм, геополитика и безопасность; мягкие риски – налоги, регулирование и правовая неопределенность; конкретные риски в данный момент; европейские риски, например сочетание Brexit и кризиса в еврозоне, – сказал спикер. – Выводом стало то, что основными стали мягкие риски – они были наиболее заметными и важными. При более тщательном рассмотрении на первый план вышли традиционно риски террора и безопасности. Причины этого кроются в том, что компании могут принимать сознательные решения о том, как избежать жестких рисков, например не работать на конкретном рынке или применить финансовые инструменты, такие, как страхование. Полагаю, что мягкие риски труднее понять, потому что они зависят от конкретных политических тенденций, воздействующих против вас.

Ирина КРИВОШАПКА