С отменой моратория на банкротства юридических лиц их вала не будет, но высокие риски топ–менеджмента на привлечение к субсидиарной и уголовной ответственности сохранятся, пишет DP.RU.
Холдинговая компания «Новотранс», являющаяся акционером АО «Морской торговый порт Усть–Луга» (26%), взыскивает 2,68 млрд. рублей с бывшего руководителя порта Евгения Савкина (сейчас возглавляет ООО «Новые коммунальные технологии»). Из материалов дела следует, что убытки, как считает истец, стали результатом управленческих решений топ–менеджера в 2017–2018 гг. Пока суд не вынес решение по этому спору.
Как показывает этот процесс, претензии к топ–менеджменту могут быть весьма ощутимы. При этом с директората компаний могут взыскивать как убытки — за недобросовестные и неразумные действия, так и пытаться привлечь к субсидиарной ответственности, если компания была признана банкротом.
Евгений Гурченко, советник, руководитель судебно–арбитражной практики АБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры», полагает, что на первое место в списке претензий к топ–менеджменту выходит субсидиарная ответственность, а вот наравне с ней (или вслед за ней) идет привлечение руководителей к уголовной ответственности.
По данным бизнес–омбудсмена РФ Бориса Титова, за последние три года количество возбужденных уголовных дел в отношении предпринимателей возросло более чем на четверть.
«Уголовная ответственность как инструмент давления на топ–менеджеров компаний была популярна всегда. Другое дело, что в последние годы давление на них посредством уголовно–правовой «дубины» растет. Возбужденное уголовное дело, в процессуальном смысле, развязывает руки правоохранителям. Это позволяет лицу, инициировавшему уголовное дело, быстрее достичь своей цели. В итоге как в спорных ситуациях с государственными структурами, так и в корпоративных конфликтах сохраняются серьезные уголовно–правовые риски топ–менеджеров и бенефициаров», — комментирует Алексей Добрынин, управляющий партнер петербургского офиса коллегии адвокатов Pen & Paper.
Однако практика выработала ряд общих рекомендаций для «хороших директоров», позволяющих снизить риски привлечения к ответственности топ–менеджмента. Так, нельзя автоматически приравнять акционера к контролирующему лицу. Заявителю необходимо доказать, что акционер действительно обладал возможностью определять действия компании и принимал те или иные решения, которые причинили ей убытки или довели до банкротства. Поэтому крайне важно всегда четко регламентировать полномочия всех лиц в компании.
При этом, обращают внимание эксперты, все чаще суды принимают в качестве доказательств наличия контроля над компанией показания, данные в иностранных судах, материалы уголовных дел, документы, поданные в иностранные кредитные организации, и т. д. Вместе с тем суды чаще всего отказываются признавать контролирующими лицами тех акционеров или участников, которые владеют менее 50% акций.
Еще один момент — сбор доказательств по предполагаемой прибыльности и целесообразности сделок для компании. Поскольку в случае ее дальнейшего банкротства или причинения убытков данной сделкой суд будет устанавливать, кто являлся инициатором решения о её совершении. Важно критически оценивать сделки, выносимые на одобрение иными участниками коллегиального органа управления, чтобы в дальнейшем избежать солидарной ответственности, что впервые в прошлом году подтвердил Верховный суд РФ.
Спасательным кругом для топ–менеджмента может стать закрепление в должностных инструкциях сотрудников зон ответственности. По общему правилу за деятельность компании отвечает единоличный исполнительный орган. Однако гендиректор не всегда обладает достаточной экспертизой в том или ином вопросе и не всегда может контролировать все процессы в крупных организациях. Суды учитывают это при рассмотрении споров о привлечении к ответственности. Например, в одном из дел суд отказал во взыскании убытков из–за масштаба деятельности организации (более 1 тыс. человек и 50 структурных подразделений), поскольку в компании были и иные ответственные лица.
Казалось бы, еще одним «защитным барьером» для топ–менеджмента может стать страхование ответственности директоров (Director’s and Officer’s Liability — D&O). Этот полис на Западе входит в стандартный пакет топ–менеджеров. Недавно Минэкономразвития РФ предложило частично изменить этот институт и подготовило поправки в законы об акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью. Предложение ведомства по сути призвано легализовать уже сложившуюся практику.
«Сейчас может быть застрахован только риск ответственности самого страхователя, заключать такие договоры с собственным топ–менеджментом компании не вправе. Но практика сложилась иным образом: страховщики оформляют договоры страхования с компаниями, где страхуют ответственность директоров как застрахованных лиц, при этом страхователем остается компания», — поясняет Екатерина Назарова, руководитель практики административного и страхового права юридической компании «ССП–Консалт».
Однако предложения Минэкономразвития о допустимости выплаты при умышленных противоправных действиях застрахованного лица Елена Менде, партнер адвокатского бюро «НБ», называет нерабочими.
«Гражданский кодекс запрещает страховать противоправные интересы. А если топ–менеджера привлекают к субсидиарной ответственности, то его действия в этой ситуации признаются противоправными. Таким образом, застраховать риск привлечения к субсидиарной ответственности вряд ли получится», — считает Светлана Бородкина, советник практики банкротств и корпоративных конфликтов юридической компании «ССП–Консалт».
