По подсчетам Международного валютного фонда, пандемия коронавируса в 2020 году обошлась миру приблизительно в 28 триллионов долларов США. Эксперты ожидают аналогичного показателя и в текущем году. Испытание на прочность прошли все экономики мира, практически все страны показали снижение ВВП по итогам предыдущего года. Вместе с тем, в настоящий момент происходит смена мирового порядка, высокими темпами перестраиваются глобально-экономическая, производственная и общественная мировая системы. Кроме того, COVID-19 выступил катализатором давно назревшей цифровизации, ускорил процесс перехода к технологиям Четвертой промышленной революции. В ней ожидается внедрение полностью автоматизированного цифрового производства, управляемого интеллектуальными системами в режиме реального времени, в постоянном взаимодействии с внешней средой. Об этом, а также о роли бизнеса в процессе цифровой трансформации говорили участники пленарного заседания Форума инновационных технологий «InfoSpace», состоявшегося в Москве в июне.
Денис Кравченко, депутат Государственной Думы, координатор федерального партийного проекта «Локомотивы роста»:
– Пандемия задала четкие тренды на ближайшее десятилетие, которые строятся вокруг IT-технологий, медицины и на принципах экологичной зеленой экономики. Все это говорит о том, что, если наша страна хочет быть высококонкурентоспособной на международной арене, иметь возможность влиять на политические процессы и сохранить свой суверенитет, нужно вкладывать основные ресурсы в перспективные рынки будущего и трансформацию текущей рыночной модели поведения.
Для России чрезвычайно важно как можно быстрее трансформировать экономику в современную информационную, интеллектуальную и цифровую. В условиях интенсивного развития технологий – это безальтернативный путь развития, по мнению многих экспертов, я также придерживаюсь этой позиции. Тот, кто не успеет за мировыми трендами, не имеет перспектив развития. На мой взгляд, в перспективе пяти-семи лет в мире практически не останется нецифровых бизнесов. Время требует максимального перехода на цифровой аутсорсинг, России крайне необходимо внедрять новые подходы в организацию рабочих процессов на всех уровнях и во всех сферах жизнедеятельности.
Во взаимодействии с профильными министерствами и ведомствами мы продвигаем законодательные инициативы. В этом году, вместе с Минэкономразвития мы ввели закон об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций. Впервые мы даем возможность таких режимов на пространстве нашего государства, которые не сдерживают инновации в России, а стимулируют их развитие. Это значит, что наши ведущие технологические компании смогут проводить эксперименты на территории страны, в том числе по беспилотному транспорту.
Алексей Херсонцев, статс-секретарь – заместитель министра экономического развития РФ:
– Если посмотреть, как за последние 15 лет складывалась система поддержки инноваций, можно точно записать в актив систему государственных институтов развития по поддержке инновационных проектов на разных стадиях – это Фонд содействия инновациям, Российская венчурная компания, Группа «РОСНАНО», Фонд «Сколково». Объем поддержки, направленной на коммерциализацию инноваций за 12 лет, с 2007 по 2019 год, оценивается более чем 380 миллиардов рублей и охватил порядка 40 тысяч проектов.
В 56 крупнейших госкомпаниях и госкорпорациях – Роскосмос, Ростех, Газпром, Роснефть и других приняты программы инновационного развития (ПИРы). В 2018 году общая сумма расходов на ПИРы всех компаний составляла примерно 1,1 триллиона рублей. Также сформирован небольшой класс преимущественно частных компаний (по экспертным оценкам, их число сейчас составляет от 200 до 500), работающих на высокотехнологических рынках – Телеком, IT, Новые материалы, Фарма.
Создан инструмент учреждения малых инновационных предприятий при вузах и НИИ, запущена Национальная технологическая инициатива. Приняты законы о создании технологических долин и закон об экспериментальных правовых режимах.
Сформирована инфраструктура развития инноваций в регионах – центры коллективного пользования, технопарки, инновационные территориальные кластеры, продолжают функционировать наукограды. С крупнейшими госкомпаниями подписаны соглашения о развитии высокотехнологичных направлений в ключевых сферах. Таким образом, за прошедшие 10–15 лет многое достигнуто в формировании базовой инновационной инфраструктуры, что сопоставимо с успехами технологически развитых экономик.
Однако остаются и проблемы. Одна из главных – низкий внутренний рыночный спрос на созданные технологические решения и на покупку стартапов. Государство вкладывает достаточно средств в финансирование инновационной деятельности. Например, в 2019 году четверть расходов здесь приходилась именно на бюджетные средства. Косвенно стимулируем вкладываться в инновационную продукцию – этому способствует, например, законодательство о закупках. При этом признаем тот факт, что сейчас, к сожалению, результативность государственного финансирования весьма низкая, что отражается как в показателях патентования, так и в инновационной активности предприятий. Причины следующие: слабый спрос со стороны реального сектора; ориентация менеджмента компаний на краткосрочное планирование, а не на подразумевающее модернизацию производство; предпочтения бизнеса в закупке готовых иностранных решений, включая сервисное обеспечение; преобладание исследований, разработок в отраслевых институтах, подведомственных организациях. Ну, и слабое встраивание российских компаний в мировые цепочки.
Чтобы решить указанные проблемы, нужно продолжать формировать условия, которые бы обеспечили вовлечение в технологическое развитие как можно большего количества команд. Необходимо формирование новых технологических лидеров, что позволило бы увеличить количество и качество инновационных технологических проектов. Именно в этом ключе в настоящее время Правительством разработаны инициативы социально-экономического развития, направленные на расшивку узких мест, ограничивающих возможности управления, правовой охраны и защиты интеллектуальной собственности, а также формирование налоговых стимулов для эффективного управления правами.
Одна из важнейших инициатив называется «Взлет – от стартапа до IPO», на нее мы рассчитываем в рамках работы по развитию так называемых проектов-маяков – новых перспективных технологических направлений, где критически необходимо сформировать костяк зрелых российских компаний. По сути, мы в этот раз подошли к предоставлению господдержки, исходя из принципа воронки выживаемости проектов. Центральная роль в этой инициативе отведена так называемому механизму бесшовности мер поддержки институтов развития. Понятно, что нам необходимо создать такую «машинку» по акселерации стартапов на всех этапах жизненного цикла, начиная от идеи и заканчивая поддержкой экспорта. Предполагается, что стартап, получив поддержку одного из институтов развития, попадает в поле зрения другого. Цифровой след, индивидуальные треки развития, все, что отслеживается экспертами с тем, чтобы на всех этапах жизненного цикла могла быть вот эта поддержка, вовлечение в следующие стадии. По результатам работы в 2021 году в рамках информационной системы, которая сейчас создается для этих целей, мы ожидаем, что будет поддержано более 200 компаний в бесшовном режиме Фондом «Сколково» и Фондом содействия инновациям.
Юрий Урличич, первый заместитель генерального директора по развитию орбитальной группировки и перспективным проектам Роскосмоса:
– Вся наша космическая программа зиждется на «цифре», начиная от идеологии и заканчивая цифровыми сервисами. Роскосмос создает новую цифровую реальность. К примеру, наша многофункциональная спутниковая экосистема «Сфера» служит интересам бизнеса, способствует росту экономики, защищает интересы государства. Но основа идеологии «Сферы» – человек. Программа «Сфера» призвана улучшить качество жизни, помогать жизни, спасать жизнь путем своевременной осведомленности о погоде и возможных стихийных бедствиях, круглосуточного мониторинга путешественников, быстрого поиска и спасения людей, оказавшихся в опасности.
Устойчивое развитие России в условиях высококонкурентного мирового рынка – ключевая задача «Сферы». Для поддержания темпов экономического роста потребуется сопровождение всех технологических процессов: оценка территории и обеспечение промышленной безопасности и надзор в строительстве, контроль состояния земель, логистических операций и автоматизация управления в сельском хозяйстве, автоматизация производства, контроль за выпуском продукции и мониторинг ресурсных затрат в промышленности. Поддержка удаленного пилотирования и доступ в интернет для пассажиров гражданской авиации. Ледовая разведка, местоположение и техническое состояние судов при освоении Северного морского пути. Единые национальные транспортные коммуникации России в Арктике, предотвращение незаконной вырубки леса и браконьерства, контроль за лесными пожарами, экологический мониторинг.
Заказчиками программы уже стали ключевые ведомства и министерства страны, при этом более 60% финансирования программы «Сфера» – внебюджетные. «Сфера» – сквозной проект, который переформатирует привычные технологические, экономические и социальные процессы. Многое из запланированного уже реализовано, предстоит наладить серийное производство многоспутниковых орбитальных группировок. К 2030 году «Сфера» объединит десять орбитальных группировок, реализующих сотни функций. Россия – огромная страна, и задача «Сферы» – обеспечить доступ всех ее граждан к современным технологиям в любой ее точке, и это будут прорывные технологии, опережающие время.
Хочу заметить, что мы не просто ориентируемся на «цифру» – мы понимаем, для чего эта «цифра» нужна нам. От проектирования, скажем, ракетного двигателя до тех сервисов, о которых я упомянул ранее.
Александр Козлов, заместитель министра строительства и ЖКХ:
– Цели цифровизации должны способствовать достижению национальных целей, поставленных перед нами Президентом РФ в указе № 474.
Применительно к строительству и ЖКХ важнейшей целью является обеспечение доступности 95% массовых социально-значимых услуг в электронном виде. Кроме того, к 2030 году ключевые отрасли, к которым относятся отрасли строительства и ЖКХ, должны достичь цифровой зрелости.
Для этого разработаны комплексные программы цифровизации. Они касаются того, что мы разрабатываем государственные информационные системы, способствуем развитию информационных систем у всех участников рынка и отрасли строительства и ЖКХ.
Хочу сделать упор на одном из направлений, которое мы рассматриваем как прорывное в строительстве, – это технологии информационного моделирования или, как их еще называют, BIM-технологии. Эти технологии используются ведущими мировыми странами, которые действительно много строят, причем и западными, и восточными. Соответствующие поручения президента по внедрению технологий информационного моделирования на всех этапах жизненного цикла объекта капитального строительства были даны еще в 2016 году, проработка этих вопросов совпала с активной фазой цифровизации всех отраслей. В 2019 году внесены изменения в Градостроительный кодекс, теперь в нем отражено само понятие информационной модели объекта капитального строительства как некоего цифрового двойника.
В течение 2020 года вышла вся подзаконная нормативно-правовая база, позволяющая внедрять эти технологии на практике. В 2021 году вышло постановление Правительства № 331, которое сделало обязательным использование технологий информационного моделирования для всех госзаказчиков с 1 января следующего года.
Евгений Чаркин, член правления, заместитель генерального директора ОАО «РЖД»:
член правления, заместитель генерального директора ОАО «РЖД»:
– В сложный 2020 год нам очень помогло льготное кредитование. Его объем составил 8,9 миллиарда рублей до 2023 года. Этот механизм позволяет нам выполнять программу по обеспечению импортонезависимости, поскольку все проекты, которые реализуются, должны отвечать соответствующим требованиям. Во-вторых, благодаря данному механизму в прошлом году мы смогли сбалансировать финансовые ресурсы, поскольку, с одной стороны, мы в пандемию не остановили ни один из 55 запущенных проектов с точки зрения реализации стратегии цифровой трансформации; с другой – сделали балансировку финансовых ресурсов с точки зрения приоритетов 2020 и текущего годов, поскольку ситуация непростая. Это позволило дважды за прошлый год вывести на удаленную работу 115 тысяч наших коллег. Результат беспрецедентный, на мой взгляд, и в марте прошлого года мы это сделали за 10 дней.
Приоритетом в плане цифровизации для нас сейчас является электронный документооборот. За 2020 год с точки зрения грузовых перевозок сервисом электронного документооборота воспользовались более 21 тысячи наших клиентов, было оформлено свыше 3,8 миллиона электронных документов. Сейчас, например, 88% вагонов, которые оформляются внутри России, оформляются полностью в электронном виде. Это очень серьезный фактор, конкурентное преимущество на будущее, мы существенно лидируем по сравнению с другими направлениями в транспортной области.
В области грузовых перевозок наш флагманский проект – «Интертран», это как раз полностью безбумажная перевозка. Мы стартовали на Дальнем Востоке, и могу сказать в плане эффекта, что на первой перевозке, которая была по маршруту Йокогама – Владивосток – Москва, смогли вдвое сократить срок проведения операции в порту, с четырех до двух суток, и вдвое, также с четырех до двух суток, уменьшили срок проведения операции на грузовом терминале. То есть эффективность на этих участках выросла на 50%.
Кроме того, мы запустили новый сайт компании, полностью ориентированный на предоставление услуги пассажиру, перешли от информирования к более проактивной работе с нашими пассажирами. Развивается и наше мобильное приложение. За прошлый год 14,7 миллиона билетов в дальнем следовании и 2 миллиона билетов в пригороде были оформлены через него.
Также для нас серьезный вектор развития – электронный документооборот во взаимодействии с коллегами из федеральных органов исполнительной власти. В 2019 году мы первыми в России перешли на полностью электронный налоговый мониторинг. То есть коллегам из налоговой службы сейчас нет необходимости выезжать на проверку – у них есть полный доступ к нашим информационным системам. В прошлом году мы подключили к этому сервису две наши крупнейшие дочки – ФПК (Федеральную пассажирскую компанию) и ФГК (Федеральную грузовую компанию).
Что касается нашей внутренней эффективности, хотел бы отметить проекты по искусственному интеллекту. Мы активно работаем по нескольким направлениям: речевые сервисы, предиктивная аналитика, интеллектуальная помощь при принятии управленческих решений. В качестве примера могу привести внедрение помощника маневрового диспетчера на станции Челябинск-Главный, когда с помощью инструментов искусственного интеллекта производительность с точки зрения пропуска вагонов на огромной сортировочной станции увеличилась на 20%. Можно представить эффект, который будет получен при масштабировании этой технологии.
У нас реализуется программа по внедрению программных роботов. Этот инструмент позволяет существенно повысить эффективность в области проведения рутинных операций. Мы начали с себя, с блока ИТ, и в прошлом году роботизировали тысячи операций. В результате получили впечатляющий эффект – повышение производительности труда при выполнении рутинных операций от 30 до 70%. Видим здесь колоссальный резерв и дальше запускаем программу масштабирования бухгалтерского и кадрового процесса. В том числе мы сформировали на этой базе рыночную услугу, программную фабрику роботов, облачную, которую сейчас будем активно предлагать клиентам на рынке.
Мы, наверное, первые в стране получили прямое поручение Президента РФ о переходе на использование преимущественно отечественного программного обеспечения. Для нас это, безусловно, технологическая безопасность и, вместе с тем, надеемся, что это будет источник повышения конкурентоспособности, поскольку нужно не просто заменить что‑то, что работает, но и сделать это более эффективно, повысить эффективность наших бизнес-процессов.
В своей стратегии цифровой трансформации мы заявили следующие целевые показатели: 153 миллиарда рублей для РЖД прямого эффекта до 2025 года, и еще 400 миллиардов рублей косвенного эффекта, которые мы дадим экономике страны, нашим партнерам и клиентам.
Дмитрий Курочкин, вице-президент Торгово-промышленной палаты РФ:
вице-президент Торгово-промышленной палаты РФ
– Вообще, если мы говорим о прорывных технологиях то, конечно, изначально сам процесс создания и развития новых технологических решений по логике должен исходить из запросов бизнеса. Для крупных госкорпораций – Роскосмоса, РЖД, Росатома и многих других эта цель может быть достигнута с использованием инструментов технологического прогнозирования, форсайтов, есть масса решений так называемых открытых инноваций.
Кстати, с РЖД мы активно работаем по проведению так называемых открытых запросов на поиск инновационных решений и технологий. У нас накоплен большой опыт, причем не только на федеральном уровне, но и на региональном.
В последние три-четыре года наметился явный тренд, когда все больше инвесторов обращают внимание не на нефтегазовые и не на металлургические крупные компании, которые традиционно были фаворитами, а вкладывают деньги в развитие информационно-коммуникационных технологий, где предусмотрены большие инвестиции в научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки.
Парадоксально, что как раз прошлый год, который принято связывать с пандемией, на самом деле был годом инноваторов и годом большого технологического прорыва. С одной стороны, это обусловлено тем, что мы одномоментно вынуждены были использовать разработки многих стартапов, с другой, наши промышленники, даже крупные и технологически развитые крупные компании в условиях прекращения многих импортных поставок и сбоя привычных производственно-бытовых цепочек моментально обратили внимание на имеющиеся в наличии отечественные разработки. В итоге мы наблюдали оживление и на венчурном рынке, и по линии трансфера технологий. На будущее у нас очень оптимистические ожидания. Со своей стороны мы готовы предоставить все возможности системы торгово-промышленных палат, которые присутствуют не просто в каждом регионе, а в каждом более-менее крупном городе и уж точно в каждом промышленном центре для того, чтобы добиться синергии. Считаем, что даже несмотря на нынешнюю крайне сложную экономическую ситуацию, можно добиться ощутимого прорыва на определенных сегментах рынка.
Алексей Басов, заместитель генерального директора – инвестиционный директор, член правления АО «РВК»:
вице-президент Торгово-промышленной палаты РФ
– В последние несколько месяцев дискуссия про цифровую трансформацию неизбежно скатывается к нехитрому тезису, что на самом деле цифровая трансформация – давно опробованная история, которая началась еще в 1970‑х годах с автоматизации, роботизации, потом компьютеризации, и ничего нового, на самом деле, мы не наблюдаем, кроме этого длинного восходящего прогрессистского тренда. На мой взгляд, безусловно, это не так.
Современные вызовы, которые ставит перед нами реальность, новая экономика, новые технологии, «черные лебеди», время от времени всплывающие и в геополитике, и в глобальном бизнес-мире, показывают, что состояние нашей корпоративной среды таково, что огромное количество устойчивых, прежде всего, промышленных корпораций оказывается под огромным риском. Не зря этот период характеризуется экспертами, учеными, футурологами как период перехода в новую технологическую формацию и как Четвертая промышленная революция.
Концепция, парадигма Индустрии 4.0 предполагает сквозную цифровизацию всех физических объектов и процессов в корпорации или промышленном производстве, а это означает смену всего – подходов в создании продукта, его разработки, производства, доведения до потребителя, дальнейшего обслуживания, поддержки, построения каналов продаж. И это происходит вовсе не из‑за техноэнтузиазма, не из‑за любви к инновациям, а как ответ на угрозы, реализацию которых мы постоянно наблюдаем. Каждый из нас легко вспомнит примеры, когда небольшие, молодые компактные команды из ребят, сидящих за дешевыми компьютерами в гаражах, в мятых майках и рваных джинсах, создавали реальные угрозы и успешно атаковали крупные корпорации, которые ощущали себя чрезвычайно уверенно и занимали лидерские позиции в очень консервативных, инертных, немодных у техногиков сферах: автомобилестроении, космосе, оборонке, нефтегазодобыче и переработке, медиа, телекоммуникациях. Очевидно, что этой угрозе, которую переосмысленные и переизобретенные технологии могут создавать для крупных бизнесов, нужно что‑то противопоставить. Наиболее опробованным подходом на сегодняшнем этапе развития корпоративной философии является идеология открытых инноваций. Она состоит из большого количества элементов и форматов: лаборатории, венчурные студии, акселераторы, инкубаторы, хакатоны. Все они призваны реализовывать одну функцию – структурировать набор идей, команд, продуктов, которые поступают в корпоративное «тело», и превращать их в решения, с которыми может работать корпорация либо на уровне корпоративного венчурного фонда, либо на уровне M&A подразделения. Здесь важно, что корпорация через такие решения способна работать в тех областях, с теми продуктами, рынками и людьми, с которыми изнутри она научиться работать не может просто в силу изолированности любой системы от всего непохожего.
Мы видим, что этот ответ на новую технологическую угрозу является абсолютным мейнстримом. Глобальная исследовательская компания Global Corporate Venturing фиксирует более двух тысяч крупных мировых корпораций, которые системно работают со стартапами, покупая их, развивая и интегрируя в себя разнообразными методами. Эта работа происходит непрерывно даже в ковидные времена.
Корпоративный сегмент венчурных инвестиций является основным инструментом управления ростом. Он применяется повсеместно, по всему миру, на развитых рынках, зрелых, стагнирующих или стремительно растущих и, безусловно, является ключевым инструментом корпоративного развития, выживания и повышения конкурентоспособности на глобальном поле.
Что же у нас в России? Как ни странно и как ни радостно, наши корпорации вполне уверенно работают с этим инструментарием примерно с 2017–2018 годов. Прежде всего, как реакция на знаменитое поручение нашего Президента, и в дальнейшем этот набор механизмов был опробован большинством оперирующих сегодня государственных и частных корпораций. Каждый идет, в общем‑то, своим путем, и это правильно, пусть все цветы цветут – единого решения, единой «серебряной пули» на данный момент не выработано.
Если мы посмотрим на коллег из «РЖД», «Объединенной авиастроительной корпорации», «Вертолетов России» – они на данный момент выбрали путь присоединения к существующим коммерческим фондам, пробуя рынок через сложившиеся инструменты, выбрав для себя роль LP (Limited partnership).
Другой тип корпораций – это те, которые сосредоточились на так называемых кэптивных фондах, они обслуживают исключительно материнскую корпорацию и ее интересы. Этим путем пошли Росатом, Ростелеком, ряд других корпораций.
Наиболее, наверное, популярным сейчас способом работы на венчурном рынке крупных компаний являются межкорпоративные фонды, когда несколько корпораций либо конкурирующих, как ни странно, либо, наоборот, как‑то дополняющих друг друга, объединяются для того, чтобы сбалансировать общие интересы. Это путь, например, Газпромнефти и Газпромбанка – они объединились в венчурный фонд, инвестируют таким образом. Другие нефтяные компании анонсировали в свое время подобные конструкции. Здесь важно, что этот рынок уже существует несколько лет и стремительно растет, практически удваиваясь по количеству сделок, как фиксирует Российская венчурная компания, от года к году. В 2020 году более пяти миллиардов рублей было направлено корпоративными венчурными фондами в сделки, при этом это было более чем двукратным ростом, основной точкой роста венчурного рынка для России, и в целом по миру это наиболее растущий сегмент венчурных инструментов. Сейчас он весит примерно 25% в структуре венчурных сделок, и ожидается, что за несколько лет он достигнет порядка 40%, это уже существенная доля.
Если смотреть на то, куда инвестируют фонды, то, безусловно, 60% – это ИТ, что отражает понимание того, что «цифра», технологии, связанные именно с цифровой обработкой, цифровой деятельностью, являются и воспринимаются корпорациями как ключевой драйвер развития бизнеса. Очень важно, что результатом этой деятельности будет вовсе не доля в перспективных технологических компаниях, не возможность консолидировать их выручку или капитализацию в стоимость самих корпораций и даже не изменение мультипликаторов, о чем мечтает большая часть крупных компаний, чтобы их начали оценивать по технологическим мультипликаторам, что «ты не банк, а ИT-компания».
Главным результатом этой системной деятельности, которую наши компании ведут с разным успехом, с разной интенсивностью, будет фундаментальная перестройка ДНК компаний, изменение их культуры, осознание себя и своей миссии в бизнесе. На самом деле это будет «прививка», волшебная «вакцина», позволяющая сохранить конкурентоспособность и оказаться в цифровом «завтра», что является, на мой взгляд, основной функцией инноваций.
Елена ВОСКАНЯН
